НОВОСТИ

 
 

Семейная жизнь Григория Ивановича была устроена по благословению святого праведного Иоанна Кронштадтского, обручившего его с девицей Анной Арсеньевной Забелиной, дочерью Арсения Андреевича Забелина, совладельца кожевенного завода и спичечной фабрики. Опережая события, хотелось бы сказать, что между четой Сандиных и отцом Иоанном была тесная духовная связь на протяжении многих лет. Неразлучными духовно остались они и после смерти Всероссийского пастыря. Григорий Иванович участвовал в хлопотах по организации крестного хода от женского Иоанновского монастыря после смерти отца Иоанна, сумев убедить правящего архиерея Санкт-Петербургской епархии митрополита Антония (Вадковского) в его целесообразности, несмотря на лютый мороз, бывший в те дни в столице. В самый день погребения отца Иоанна Кронштадтского произошло чудесное исцеление супруги Григория Ивановича Анны Арсеньевны Сандиной, описанное в книге "Пастырский венок дорогому батюшке отцу Иоанну Кронштадтскому" (изд. Санкт-Петербург, 1911) следующим образом:
"Хорошо известный в купеческом кругу потомственный почетный гражданин Г.И. Сандин, состоящий старостой Покровской единоверческой Больше-Охтенской церкви и его семья были всегда искренними почитателями отца Иоанна Кронштадтского. При жизни батюшка бывал несколько раз в их доме.
За день до кончины любимого батюшки супруга Сандина серьезно захворала. Приглашенный врач М.А. Иванов осмотрел больную и, найдя ее в серьезном положении, строго предписал не выходить из дому, в виду возможности осложнения болезненного процесса воспалением легких.
Больная осталась дома. Весть о кончине дорогого батюшки страшно подействовала на нее, страдания больной усилились и она слегла.
В день погребения отца Иоанна госпожа Сандина вдруг заявила мужу, что хочет поехать в Иоанновский монастырь на печальное торжество погребения почившего пастыря.
Врач, пользовавший больную, категорически заявил, что поездка на погребение ни в коем случае не должна состояться, так как опасность осложнения болезни воспалением легких еще не прошла, больная слаба и у нее сильно повышенная температура.
Муж уехал на похороны.
Больная страшно томилась... Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что она должна немедленно ехать, чтобы проститься с батюшкой и помолиться у его гроба. Превозмогая боли, госпожа Сандина потребовала карету, при помощи своих близких села в нее, и, сопутствуемая дамой, поехала в монастырь.
Собрав все силы, больная, поддерживаемая другими, дошла до храма-усыпальницы, упала на колени и стала горячо молиться... Искренняя вера, вылившаяся в молитве, придала больной чувство облегчения.
Через несколько минут больная почувствовала приток новых сил; она окрепла, встала и за молитвой провела 6 часов...
С радостным чувством появления новых живительных сил госпожа Сандина вернулась домой. Все домашние не верили своим глазам, видя быструю перемену у больной.
Через час после приезда пришел врач. Видя больную в прекрасном состоянии, он заметил:
- Вот видите, вы сразу стали лучше выглядеть, потому что не ездили никуда.
- Я ездила и молилась у гроба батюшки! - ответила она решительно.
Доктор Иванов был поражен.
8 января мы справлялись в семье господ Сандиных относительно здоровья исцеленной, и нам передали, что после возвращения с похорон и до сего числа госпожа Сандина пользуется прекрасным здоровьем, выезжает из дому и везде бывает в городе".
Но вернемся в нашем повествовании к зиме 1890 года. Именно в это время состоялся брак Григория Ивановича и Анны Арсеньевны. Одиннадцать детей родилось у благочестивой четы Сандиных, и как писал от имени всех старший сын Иоанн Григорьевич, обращаясь к отцу в день его восьмидесятилетия: "С самого малого возраста Вы зажгли в нас ту искру лучезарности, что всей нашей жизнью управляет Всевышний. Как Он учит любить всех с кротостью, не гордясь своим достоинством, учит о том, что должна быть правда, а ложь презираема. И мы стремились это исполнить, в нас было то чувство что, чтобы мы не сделали, а все-таки Господь все узнает. Это не было страхом, а любовью к Богу. Вы научили нас этой любви, и мы храним и бережем ее как Ваш завет. Росли мы, и семья становилась еще крепче, радостнее, интереснее был смысл жизни. Между нами детьми и нашими горячо любимыми родителями что-то было особенное, такое необыкновенное, любовь была глубокая, красивая, поэтичная! Зачарованное наше детское и отроческое /впечатление/ миновало, но мы всегда помним, как Вы старались воздействовать на нас методом убеждения, наталкивая на хорошие поступки и убеждая быть трудолюбивыми".
С молодых лет Григорий Иванович проявляет себя как активный общественный деятель (чуждый, однако, какой-либо политической борьбы) и благотворитель. Он был попечителем мужской школы в родном селе Молвитине, заботясь о снабжении ее книгами и всем необходимым, попечителем Общества костромичей и жертвователем многих богаделен столицы.
После смерти отца Ивана Григорьевича в 1907 году прихожане трех единоверческих церквей при Большеохтенском кладбище Санкт-Петербурга Покровской, Димитриевской и Мариинской избирают старостой Сандина-младшего. При его участии строится большой каменный дом для духовенства этих трех церквей, обновляется деревянный Покровский храм.
 

<< предыдущая страница

  вернуться к разделу

следующая страница >>